Мглисто-черный котенок за оградой. Плетенье решетки – это грань. Если протянуть ладонь меж ее прутьев, кончики пальцев овеет холодком от иной климатической карты и начнет чуть покалывать.

Он, котенок, не видя и не слыша моего осторожного «кис-кис», танцует на узенькой тропке в вихре золотой осенней метели. Деревья еще одеты последней зеленью, а тропка шелестит тихим листопадом. И я, стоящий по ту сторону ограды парка, заворожено вглядываюсь в подступающих сумерках в танец, который язык не поворачивается назвать игрою. Котенок припадает к земле, затаившись, чтобы через мгновение взмыть, молотя лапками воздух, подцепляя, подкидывая вновь опавшую листву. Прыжок с места вертикально вверх, поймать, прижать, тут же отскочить, извернувшись в полете, опять припасть к земле, погонять коготками тихий шелест. Он не здесь, не рядом – расстояние так обманчиво, - не в этом мире – в своем собственном, за гранью слышимости, ощущаемости, я для него не существую, хоть и стою в паре метров. Потому что стою за гранью.

Над деревьями, где верхушки пониже, видна крыша какого-то здания. А вот ниже, в просветах, там, где должны быть стены и окна, почему-то сереет гладь огромного озера, которого здесь нет и быть не может, потому что территория парка занимает от силы сотню метров и за нею сразу шоссе, а за ним – дома. Но я отчетливо вижу озеро.

Пейзаж с котенком удивителен, свеж и тянет к себе. И до открытых ворот в ограде, которые никто не охраняет, каких-то двадцать шагов. Только я точно знаю, что, войди я в них, никакого котенка не увижу. Не будет за деревьями озера – только желтая кладка старого кирпича. Возможно, исчезнет и сама тропа. Там красиво, удивительно, и лишь потом, в памяти вернувшись к этому воспоминанию, обожжет, ужаснет чужестью то, что казалось столь родным и естественным. Там нет места человеку.



Весь день я хожу по грани, отделяющей реальность от того, что зовется зазеркальем. Неуловимая дымка мерцает на грани зрения. В такие минуты достаточно одного шага в нужном направлении, чтобы оказаться за чертой невозвращения. Но я пока держусь – если не на самой грани, то, по крайней мере, в пределах той территории, тех нескольких метров, откуда еще видна моя реальность, видна настолько, чтобы к ней возможно было дотянуться. Пока еще держусь, скользя к краю, цепляюсь за тонкие сухие веточки намертво вросшего в этот обрыв кустарника. Только не подведи, удержи..