дневник Регулуса Блэка

Пусть будет и тут тоже.

Вчера я начал писать отчет, но сломался на середине. А утром, перечитав, понял, что это не то, о чем хочется рассказать. Поэтому переписано с нуля. То, что получилось, я бы назвал "Завещание".читать дальше

Когда ты прочтешь это, меня, вероятно, уже не будет в живых. Мы не виделись долгий год, сестра моя – позволишь ты себя так называть, Доркас? Знаешь, иногда у меня начинает ныть в груди, и тогда я понимаю, что ты в очередной раз вляпалась в неприятности, безрассудная гриффиндорка. Мне не было нужды создавать ту связь заново, чтобы знать о тебе всё. Через час я выйду из дома по адресу "Площадь Гриммо, дом 12", и сделаю то, что должен. А после мой домовой эльф принесет тебе это письмо. Его зовут Кикимер. Он расскажет, чем все закончилось, а пока я хочу вспомнить, как оно началось.

Зимой 1977 года я вернулся домой на Рождество. Мама изъявила желание, чтобы в эти дни я обручился с незнакомой мне невестой. Ты знаешь мою маму, ей нельзя противоречить, это неприемлемо и не подобает. По приезду я выяснил, что девушку зовут Джосселин Стивенс, она моя ровесница и учится на Рейвенкло. Ты, наверное, не знала тогда, но Джосселин очень мне нравилась – нежная, красивая, уверенная в себе. Унылая обязанность расцвела яркими красками, и я с нетерпением ждал ее прибытия. Но в назначенный день нас известили, что Джосселин разрывает соглашение, поскольку нашла кавалера среди сокурсников.

Она, безусловно, была бесконечно права, не желая хоронить жизнь в склепе, носящем гордое имя «особняк Блэк». Но в то время я был слишком зол и обижен, чтобы понять это. Мое раздражение на мир в немалой степени повлияло на принятие дальнейших решений, ставших роковыми. Словно зная об этом, тем же вечером к нам пришел Тот-Кого-Нельзя-Называть (даже на бумаге я не хочу называть его имя, чтобы он не ощутил и не сорвал мой замысел) и сделал мне предложение о вступлении в ряды его соратников. Разговоры об этом шли уже давно, мама была в восторге от оказанной чести. Конечно, я согласился. Меня не смутила цена в человеческую жизнь, которой требовалось заплатить за решение.

В то время я еще не знал, чья именно жизнь станет платой, но особняк Адамсов, путь даже в кромешной темноте, узнал сразу. Мистер Адамс застыл у окна, скованный чарами твоего отца, Доркас. Мистер Миддоуз с одобрением улыбнулся мне, без сомнения предвкушая вскоре увидеть тебя в аналогичной мне ситуации. Миссис Адамс лежала на полу без сознания. Твоя мать намеревалась привести ее в чувство, но мне не хотелось, чтобы женщина видела смерть своего мужа. Поэтому ее я убил первой. Кажется, мистер Адамс никак не мог поверить, что приятель его приемного сына способен на подобное, и до последнего мига надеялся, что я помогу им. Когда он упал на пол, мои руки по локоть были залиты кровью. Можешь считать меня монстром, я сам уже не знаю, кто я. Тогда мне было еще все равно, теперь… теперь мне уже все равно.

Я вернулся в школу, храня на левой руке величайшую для себя ценность и знак избранности. Черная метка прожгла мне душу, и неделю после того я провел в постели, бредя от боли. Это не имело значения, ведь я грезил великим будущим, когда вся страна склонится пред Его силой и властью, и Он разделит их со мной.

С затаенным превосходством глядя на окружающих, я присматривался, пытаясь понять, кто из них может в будущем быть достоин той же чести. В первую очередь взгляд мой упал на Северуса Снейпа и его компанию. Чтобы сойтись с ними ближе, я вступил в организованный Северусом клуб, посвященный изучению и развитию ментальной магии. Тогда я еще не знал, что изучением занимаются лишь трое основателей клуба, а остальные становятся подопытным материалом. Меня минула общая участь, поскольку в ходе эксперимента они увидели мою метку. Они знали, что это, они грезили о том же, что и я. Так у меня появились новые друзья. Северус, самый талантливый из них, без сомнения, должен был заинтересовать Его. Грегори Адамс, чьих родителей я убил, требовал большего изучения, но в конечном итоге, я не сомневался, что и он примет верное решение. Рэтт Уильямс, твой извечный противник, не знал ничего, но его амбиции и немагические таланты тоже могли стать полезны.

Среди выпускников Слизерина я видел новую распустившуюся розу. Лучшая ученица школы, после каникул она засияла новым внутренним светом. Я говорил себе, что ее ум будет полезен Ему, я верил, что находясь рядом с ней, добьюсь ревности от отвергнувшей меня Джосселин. Но я до сих пор не могу уловить тот миг, когда действительно влюбился в Розалин. Светлая, чистая, незамутненная страхами и алчностью душа, она была счастлива в собственном, незнакомом мне мире. Там родители любили своих детей, братья и сестры ссорились не всерьез и ненадолго. И ей, внезапно, было до меня дело. Два месяца я ходил счастливый, не понимая отчего, впитывая лучики ее света. Потом часто начала болеть метка, и я рухнул на землю.

Заканчивался учебный год, шестой для меня, и последний для всего моего круга общения. Все вокруг активно готовились к экзаменам, я строил планы на лето, мечтал сводить Розалин на все-все квиддичные матчи, познакомить ее с мамой. Меня не терзали мысли о будущем, оно казалось понятным и простым. Увы, у других было не так. Северус беспокоил меня все сильнее, его жажда власти, некогда сходная с моей, теперь пугала. Он мечтал о том, от чего я, кажется, уже хотел избавиться. Рэтт понятия не имел о планах Снейпа, но готов был сунуться в любую бездну, только б не упустить возможности возвыситься. Только Грегори, внезапно найденный своей настоящей семьей, думал об иных возможностях.

Вечер накануне выпускного мне не забыть никогда. Тогда левую руку обожгла невыносимая боль, выворачивая душу и тело наизнанку. Лишь раз в жизни, я испытывал такую боль, несравнимую даже с болью от Круцио – в ночь Посвящения. А в двух шагах от меня с точно таким же криком упала ты, Доркас.

Глупые дети, три года назад угодившие в заброшенную школьную теплицу и пробудившие древнее зло. Мы не знали тогда, что плата за спасение будет так высока. Помнишь, я почти убил тебя, заливая кровью всё вокруг? Ты была такая безвольная и тяжелая на моих руках, а я думал лишь о том, что убить – это так просто и совсем нестрашно. Кто знает, что стало причиной нашей болезненной связи – яд ли монстра, попавший под кожу обоим, случайно угаданный ритуал спасения, когда я тащил тебя по коридору прочь и запрещал себе думать, что, быть может, это уже бесполезно, или произошло что-то еще, когда мы оба лежали без сознания, а потом незнамо как вернулись в школу. Мы изменились, не заметив того. В ночь моего взросления ты, лежащая в Мунго после очередной стычки с Рэттом, зашлась криком и неделю не приходила в себя. В вечер накануне выпускного письмо из родительского дома с приглашением служить Ему сделало взрослой тебя. И тогда на руке твоей появилась метка, поставленная мне.

Очень плохо помню дальше. Северус и Грегори не дали учителям забрать меня в больничное крыло. Я отлеживался в гостиной, пытаясь скрыть от Розалин бледность и дрожащие руки, и говорил гадости о новом кураторе. Очень недоставало Слагхорна, чтобы посоветоваться. Мелькала мысль пойти к Дамблдору, но пока это было слишком страшно.

Ты быстро пришла в себя и, как и многие Важные Школьные Разговоры, наш состоялся в туалете. Узнав про метку и письмо, я пытался убедить тебя принять такую судьбу, но не был слишком убедителен. Твоя вера в иные идеалы оказалась непоколебима. Я даже пытался наложить на тебя Империо, но мои таланты тогда были слабее твоей воли. Ты в гневе толкнула меня, я ударился, и так мы обнаружили связующую нас боль. Ты встречалась тогда с Северусом, и мы оба готовы были открыться ему. Знаешь, мне кажется, он приревновал. Иначе зачем бы выбрал Круцио для проверки нашей связи. Как же ему повезло, что Скримжера еще не было в школе, а учителям так легко запудрить мозги.

Прежде, чем лечь, мне хотелось поговорить с Розалин. Мы почти не виделись после занятий, когда я сбежал с астрологии при помощи сестры Грегори (и узнал от нее, что Адамс может наследовать трон Норвегии). И меня терзали угрызения совести. Это тоже был Важный Разговор, как ты понимаешь.

Мы поговорили о будущем, о ее планах и стремлениях, и в какой-то миг я понял, что ее путь никогда не приведет к Нему. А значит, и ко мне. Я показал ей метку, чтобы и она осознала это. А Розалин.. Розалин обняла меня. Она давно догадывалась о чем-то подобном, и сейчас, хотя ей было тяжело, принимала меня таким как есть, без условий и обещаний. Мне очень хотелось поцеловать ее, но я не смел, помня о былом ее смущении. Мы говорили обо всем, я рассказал про свой страх, сомнения, невозможность выбора. И про происходящее между нами с тобой. Розалин исполнилась стремлением перерыть библиотеку, но найти способ решить все проблемы. Если бы это было так просто..

Утром меня перехватила Ребекка, сестра Грегори из Норвегии, и заручилась обещанием провести ее в гостиную Слизерина, откуда, якобы, имеется тайный ход к Черному озеру, где живет древний дух ведьмы Морганы. Взамен Ребекка рассказала, где найти ключ от Запретной секции библиотеки. Держа в руках запретные древние фолианты, я безнадежно искал место, где бы мне никто не помешал, и внезапно увидел дверь, которой не было в том месте прежде. Так была найдена выручай-комната, немало пригодившаяся впоследствии.

Увы, книги не помогли, или я не сумел заставить их помочь. Тем временем Розалин ввязалась в проблемы Джосселин и ее ухажера, которому накануне я устроил последнюю мелочную гадость, подлив в сок зелье, лишающее голоса. Я никак не мог понять, почему для Розалин эти мелкие проблемы важнее помощи мне, но потом осознал, что ночной разговор не прошел безболезненно, как мне казалось. Девушка откровенно избегала меня, отказываясь принять помощь, которую я, скрепя зубы и сердце, предложил. Гордость не позволила мне настаивать и переубеждать ее.

Очень скоро иные заботы отвлекли мое внимание. Это когда ты попыталась выдрать лоскут кожи с меткой со своей руки, и я как идиот стоял посреди холла с окровавленной до локтя рукой. Как же мы тогда поругались, почти до драки. Тебе ведь не было дело до моих чувств, и никому не было. Снейп, Адамс, Уильямс – они стояли рядом и делали вид, что крайне волнуются, но я видел, что на деле это не так.

Я сбежал тогда ото всех, игнорируя твоих сов. Через некоторое время твоя настойчивость так надоела, что я с некоторым садистским наслаждением написал ответ ножом на собственной руке. Ты оказалась столь безумна, что эта идея привела тебя в восторг. Больше опасаясь за свою жизнь, нежели испытывая желание общаться, я был вынужден покинуть свой темный угол. При виде тебя внезапно мне стало очень тепло на душе. Что-то подобное я испытывал, когда мы с Сириусом еще были маленькие, и старший брат находил время на меня. Но после его поступления на Гриффиндор я лишился брата.

Мы говорили с тобой, когда меня внезапно вызвали к директору. Я все чаще задумывался сам пойти к нему, и увидел в приглашении хороший знак. К сожалению, Дамблдор был не один, там присутствовала профессор МакГонагал. Директор задавал мне вопросы со смутными намеками, но ни разу ничего не сказал прямо. Естественно, мне ничего не оставалось, как сделать вид, что я его не понимаю.

Был последний день, шли экзамены. В перерывах между ними и помощью рейвенкловцам Розалин где-то нашла легенду о Черном Мельнике и его учениках. Ей показалось, что эта история сильно перекликается с моими проблемами и может дать подсказку. Но сколько мы не ломали головы, сколько не искали дополнительные сведения, это ни к чему не привело. В конце концов, Розалин предложила просить помощи у Морганы, и мы согласились. Требовалось найти проводника, поэтому беседа на некоторый срок отложилась.

Это время Розалин, как выяснилось, тайно потратила на то, чтобы заставить нас с Сириусом пообщаться. И Сириус готов был сделать этот шаг, но моя уязвленная гордость заставила оттолкнуть его. Но теперь я знал, что брат не ненавидит меня. Я не представлял, что сказать ему или о чем спросить. Мы слишком давно разошлись непересекающимися тропами. Но я хотя бы мог теперь пожать его руку.

Экзамены подошли к завершению, и это позволило мне, наконец, поговорить с Рэттом. Уильямс хвостом таскался за Снейпом, не замечая, что тот вовсе не стремится брать его с собой «в великое будущее». Мы поговорили начистоту, и вдруг оказалось, что Рэтт вовсе не такой восторженный дурак, каким его привыкли считать многие. Он всё видел, понимал и знал, чего хочет. В выручай-комнате я начал обучать его заклинанию Круцио, надеясь тем самым напугать и заставить передумать. Первым шагом было непременное условие испытать действие заклинания на себе, и когда он с криком корчился у моих ног, я почти поверил, что сейчас он одумается. Рэтт оказался сильнее, чем я полагал. Едва придя в себя, он опробовал новое знание на мне самом. Пришлось наказать мерзавца.

Потом мы сидели рядом, очищали память палочек от следов запретных заклинаний и разговаривали. Рэтт делился планами на будущее, а я пытался понять, как не допустить его падения в бездну, куда уже рухнул сам. Мы договорились, что Рэтт дождется моего выпуска. Этот год он потратит на открытие собственного дела и заработает денег. А потом я протащу его за собой в Департамент Международных Отношений. Я очень надеялся, что так он сумеет обрести всё, чего хочет, и уже не потребуется представлять Рэтта Ему.

Мы с Розалин шли переодеваться к балу, когда меня вновь позвали к директору. В этот раз там присутствовал Скримжер, прибывший принимать экзамен по ЗОТИ, и у меня щелкнул тумблер тревоги в голове. Я все еще верил в Дамблдора, он не мог допустить, чтобы с несовершеннолетним учеником случилось что-то плохое в стенах его школы. Но я оказался глубоко разочарован, когда директор без малейших возражений позволил Скримжеру проверить мою палочку на использование запретной магии, а затем без колебаний сдал под арест. Дамблдора куда больше моей судьбы волновала предстоящая речь на открытии бала. Доркас, не стоит слепо верить Дамблдору. Помни об этом. Его цели неведомы нам, и он не добрый волшебник, каким ты его представляешь.

Ты как-то почувствовала, что со мной беда. Эта безумная выходка с Редукто на тебя, чтобы вынудить авроров отправить меня в больничное крыло оказалась бесполезной, но прекрасной в своем безумстве.

Я не очень помню, как меня конвоировали. Я шагнул в камин, а в следующий миг перед глазами мелькнуло лицо Ребекки, и я оказался в Запретном лесу, поддерживаемый ею. Рядом больше никого не было. Она спасла меня и готова была помогать и дальше. Ребекка не была человеком, я даже не берусь сказать, кем она была. По моей просьбе она привела тебя в Лес. Сперва я хотел позвать и Розалин, но был вынужден признать, что без меня ей будет лучше. Она слишком дорога была мне, чтобы подвергать очередной опасности. Пусть лучше ничего не знает.

Мы решили, что я должен остаться в школе, но в ином облике. Магия Ребекки превратила меня в Генри Миддоуза, твоего отца. Мы все еще надеялись поговорить с Морганой. Хотя озеро кто-то заморозил, дух Морганы мог появляться в зеркалах.

Грегори призвал Моргану, и тогда выяснилось, что помочь она не может. Лишь мы сами должны по-настоящему захотеть разорвать связывающие нас узы. Сила наших душ, наших желаний – вот то орудие, которое могло помочь.

Когда мы с тобой сидели в выручай-комнате, сцепив руки, и ты убежденно говорила, что хочешь порвать узы, я вдруг понял, что не хочу этого. Мне становилось больно, физически больно от мысли, что больше никто и никогда не будет столь близок мне, как ты. Эта болезненная привязанность не была любовью к женщине. Просто мальчик, росший без любви, очень боялся терять друга. Ты порвала связь, а я не смог. Ты не ощущала ничего, но твоя боль еще становилась моей.

До сих пор не могу поверить, что ты поняла меня тогда. Поняла и дала сил избавиться от страха. Ты даже вдохновенно предложила создать иную связь, не физическую, а такую, чтобы мы вместе ощущали грусть и радость. Глупая. Мне для этого не требовалось никаких ритуалов, но я сказал, что слишком измотан сейчас.

Это был последний раз, когда мы виделись. Ты еще не знала об этом, но я принял решение. Оставалось последнее - проститься с Розалин. Никогда еще не видел девушку такой грустной. Я представился твоим отцом и сказал, что видел Регулуса в Министерстве. Передал Розалин просьбу забыть обреченного мальчишку и посоветовал скорее найти успокоение от мыслей о том, кто ей не нужен и кто ее не стоит. Тем более что сам он видеть ее больше не стремится. Не уверен, что это помогло Розалин, но это самое лучшее, что я мог сделать для нее. Для вас обеих.

Я вернулся домой, в особняк Блэков. Деньги, связи и Его влияние с легкостью избавили меня от обвинений. Последний год учебы я провел дома, поскольку миссис Блэк запретила мне возвращаться в Хогвартс.

Моей жизнью стало служение Ему. Он доверяет мне, Доркас, действительно доверяет. Я посвящен в тайны, доступные немногим. Неделю назад ему потребовался домовой эльф – тот самый, который доставит письмо. Можешь расспросить его, он всё расскажет. Знаю, ты теперь служишь в аврорате. Мы даже сталкивались несколько раз, но мое лицо было скрыто маской. Думаю, ты догадывалась об этом. А знаешь ли ты, откуда приходили анонимные записки, когда опасность грозила самым близким? Надеюсь, что да.

У меня осталось 5 минут, но я не знаю, что сказать еще. Не доверяй Снейпу, разве что. Я до сих пор не могу понять, кому он служит на самом деле, но метка на его руке жжется очень больно.

Прощай.

Р. А. Б.

дневник Регулуса Блэка

Смотрите также